Вампиры и оборотни среди нас. Хроника исследования.(часть 2)

Как и водится, слуги дьявола, покровительствовавшие ему при жизни, выжав своего "протеже" словно губку, бросили его, обрекли на вечные муки. Видимо, неслучайно Пришествие и Подвиг Христа пришлись именно на этот период - на период правления императора-вампира, ибо Добро и должно было проникнуть на Землю, когда на ней царил самый густой и ужасный мрак, а не тогда, когда на ней бывали светлые случайные промежуточные эпохи. Можно лишь гадать о напряженности и направленности инфернополей того времени - зафиксированы они по понятным причинам не были. Но это были огромные величины. Подобных "двойных" вампиро-упырей в истории человечества было немало. Им можно по-святить отдельный объемный труд. Но не будем отвлекаться от предмета наших исследований. Итак, краткие примеры вампиризма первой подгруппы.

Общеизвестно, что в Древнем Египте существовал культ мертвых. Особое отношение к мертвым заставляло египтян не жалеть ни сил, ни времени на обработку тел умерших, мумифи-цирование. Но только ли забота о спасении души умершего двигала живыми, заставляла их за-трачивать огромные средства, отнимая их у детей, сестер, матерей. Нет. Основная причина за-ключалась в ином. Именно в тех краях и именно в те времена был наиболее тонкий барьер ме-жду Нашим Светом и Тем Светом, пограничные области инферноизмерения практически на-пластовывались на зоны Нашего Света в районе плодородных долин Нила, шел процесс взаи-мопроникновения измерений. (От редакции. Автор настоящего труда, на наш взгляд, неосмот-рительно отодвигает все в прошлое. У нас нет оснований говорить, что точки соприкосновения измерений сдвинулись, пропали и т. д. Следует обратить внимание и на то, что в Прорицании говорится о некоем Черном Озере, которое образуется именно в Египте. Насколько нам известно, Черное Озеро - это то самое, давно предреченное Озеро Мертвых, куда будут свезены трупы всех погибших до и во время Апокалипсиса землян. По Прорицанию Озеро истолковывается не просто как колоссальный могильник человечества, но и как сверхгигантская "реторта", наполненная исходным биоматериалом, для выращивания внедряемых на Землю инферносуществ. Памятуя обо всем этом, можно предположить, что Озеро Мертвых неслучайно расположено именно на стыке измерений, в точке, где проникновение инферноматерии связано с наименьшими энергетическими затратами. Остается загадкой связь методу икферносуществами и "негласными членами Комитета", то есть "инопланетянами", контролирующими ход развития и гибели земной цивилизации. Похоже, они действуют по одному плану-сценарию. Впрочем, толкование Прорицания - дело специалистов и посвященных). Древними египтянами в первую очередь двигал леденящий душу страх перед мертвыми, встающими из своих могил и пожирающими живых. Заложные, нечистые покойники, не обработанные по всем правилам мумификации, под воздействием прямого инферноизлучения огромной мощности, были бичом древних египтян и одновременно запретной темой, табу. О них нельзя было говорить, о них нельзя было писать на глиняных табличках... но они были повсюду, они вставали из могил, шли в селения и города, несли ужас и смерть. Чем большим влиянием обладал покойник при жизни, тем боль-ший инфернопотенциал он обретал после смерти в результате контакта с Тем Светом. Огром-ные пирамиды фараонов, запутанные ходы, лабиринты делались не только в качестве защиты от грабителей, нет! Завалы, ямы, усеянные остриями ножей и секир, падающие гигантские плиты, отравленные колючки, стрелы и коловороты, хитроумные механизмы внезапного уничтожения - все это в первую очередь предназначалось для того, кто мог взлетать из саркофага и двинуться к оставшимся в живых! Восставшие из мертвых поселяне, ремесленники могли убить, обескровить человека, род, семью. Восставший фараон-вампир нес гибель всей стране. Наделенный чудовищными способ-ностями и исполинским запасом инферно-знергии, он мог полностью вывести из строя весь аппарат управления государством и тем самым сделать страну, народ легкой добычей для внешних и внутренних врагов. Этого боялись пуще всего на свете. Этого опасались и сами фараоны при жизни - они знали, что их ждет, какова их участь. Движущей силой в Древнем Египте был страх - жуткий, непрекращающийся страх перед мертвецами-вампирами. Египтяне знали действие серебряных пуль (серебряные наконечники стрел), кольев, вонзаемых в грудь нечистым покойникам, и пр. средств обезвреживания упырей. Но то, что годилось для Европы, имеющей слабые связи с инферноизмерением, не подходило для узловой точки, для их родины, И потому смолами пропитывался каждый миллиметр кожи, тканей умершего, тело высушивалось до предела, связывалось гибкими прочнейшими ремнями-лентами, замуровывалось на больших глубинах, заваливалось валунами... И все равно. Каждая ночь была страшным испытанием для живых. Стоны, предсмертные вопли, хруст разгрызаемых костей и бульканье высасываемой крови царили в ночи. Сосед боялся помочь соседу, родич отказывался от родича, смерть правила ночным миром долины Нила. Древние египтяне достаточно часто в качестве защитной меры (интуитивно) использовали изображение креста. Иногда это помогало. Чаще не помогало, по той причине, что кресты не были кодированы соответствующим образом и создавали чрезвычайно слабые заэкранирован-ные зоны - до подлинного понимания функции креста были еще столетия, Свет Христианства еще не проник на Землю, система защиты от инферносуществ, еще не была дарована Свыше. И все же древние защищались от вампиров как умели, как могли. Волхвы-чернокнижники, не-смотря на все запреты, донесли до нас ряд страшных случаев из повседневного бытия египтян. Так, влиятельный вельможа, приближенный фараона, старший писец Нуб-Ит был при жизни вполне добропорядочным человеком, добрым семьянином, не имел взысканий по службе... Две трети скопленных им сокровищ ушло на построение подземной каменной гробницы и обработку его мумии - домочадцы выполнили все его завещанные требования досконально, они были абсолютно уверены, что покойник не причинит им вреда, что его участь спокойно лежать в своей усыпальнице и ждать справедливого суда грозного Осириса, владыки загробного мира. Но на семнадцатую ночь после захоронения в доме покойного неожиданно погасли ночные огни (древние египтяне всю ночь держали зажженные светильники-лампадки, страх перед упырями парализовывал их волю, заставлял бояться темноты). Прислуга не решилась войти в темные ночные покои семьи Нуб-Ита. Всю ночь до ушей обезумевших от страха служанок доносились шаркающие звуки, чавканье, стоны... а на утро всех шестерых находившихся в доме женщин-рабынь казнил младший брат писца, вернувшийся из загородной увеселительной поездки. Увиденное им лишило его рассудка: на ступеньках к домашнему алтарю Гора лежали четырнадцать обескровленных изуродованных тел с беспорядочными рваными ранами, перегрызенкыми шеями, прокушенными хребтами, содранной частями кожей. Уцелевший член семьи был полностью разорен - для мумификации погибших требовалось столько средств, что надо было влезать в кабалу к ростовщикам иудеям. Самоубийство в Древнем Египте было недопустимо (самоубийца в узловой точке - стопроцентный вампир, тела таковых сжигали в бронзовых сосудах, пепел развеивали в нубийских пустынях). Выручил Фараон, выделил нужные для похорон средства, младшего брата писца взял под личную опеку. На двадцать первую ночь младший брат в сопровождении отряда воинов, выделенных фараоном, засел в опустевшем доме в засаду. Проснулся на утро он в полнейшем одиночестве. Воинов, как ни искали, так и не нашли. Еще через день по специальному распоряжению фараона усыпальница Нуб-Ита была вскрыта в присутствии тридцати свидетелей. Оплавленный по краям саркофаг писца был перевернут, ритуальные сосуды разбиты, разбросаны. Самого Нуб-Ита нашли в глухом высохшем колодце, который вел из усыпальницы на общее кладбище. Нуб-Ит сидел, прижав колени к подбородку, и тихо трясся. Когда два воина осторожно подошли к нему поближе, он издал стон-выдох, наполняя помещение смрадом, и замер. Он был мертв. Ни единого следа мумификации на его теле не было. Нижнюю губу прорывали два больших изогнутых клыка. На месте носа зиял черный, заполненный копощащимися червями провал. Труп упыря залили смолой, подожгли... Три дня над местностью тянулся черный дымовой шлейф. На четвертый, утром нашли мертвым в собственном доме начальника личной стражи фараона. Охранявшие его воины - до двадцати пяти человек - были свалены в дворовый колодец. Тела их были изуродованы до неузнаваемости. На коже начальника стражи было всего два пятнышка-прокола - на горле, у сонной артерии. Жрец Осириса предал Нуб-Ита вечному проклятию. Фараон изгнал из страны младшего брата упыря, казнил его жен, упоминания об Нуб-Ите были сбиты со всех глиняных табличек. Имя его запретили произносить вслух. Еще долгое время гибли люди. Но очевидцы того времени были скупы на подробности. Иное дело - греки. Многие из греческих авторов живописуют события "старины глубокой" в деталях. В 76-м году до Рождества Христова в одном из заброшенных храмов Аполлона Мусагета, что был расположен на маленьком островке в Эгейском море (о. Милон), вдруг объявился дух самого божества, долго не подававшего о себе вестей. Жители города и посада, а также все местные поселяне собрались воскресным утром, как и было объявлено жрецом храма, для того, чтобы выслушать волю божества. Жрец был на грани безумия и не мог связать двух слов. Белый словно мел он стоял, держась за стену, а к тому моменту, когда все собрались, он упал замертво и уже больше не вставал. Но никто не обратил внимания на смерть старика, потому что из-под сводов храма раздался глухой голос, возвестивший о том, что божество крайне недовольно жителями острова и намерено погрузить сам остров в морские пучины в ближайшую ночь. Реакция была очень бурной - поселяне, привыкшие к мирному тихому течению времени и событий, впали в шоковое состояние, пали на колени, принялись молить о пощаде. Тогда глухой голос возвестил о том, что только кровь сможет смыть проклятье и спасти островитян: каждую ночь к алтарю следует проиводить шесть девушек и юношей и оставлять их связанными - бог сам разберется, что с ними делать, а когда спасительных жертв станет достаточно, когда грехи будут смыты, божество само возвестит об этом. Ужас островитян перед неведомым был настолько силен, что они согласились. Жертвы избирались по жребию. Через два-три дня алтарь в храме почернел от запекшейся крови. Никто не видел самого божества. На ночь никто в храм кроме жертв не допускался. Даже любопытные побаивались приближаться в темноте к полуразрушенным стенам, к древней кладке. Так длилось месяц, другой - божество никак не могло насытиться. Большая группа молодежи бежала с острова на материк на трех вместительных лодках - две перевернулись, все выпавшие погибли. Погибли на глазах у островитян. Это вселило еще больший страх в их души. От мала до велика все видели, как какое-то черное существо с изуродованной головой всплывало над волнами, хватало зубами юношей и девушек, тянуло ко дну - ни одному не удалось доплыть до берега. Судьба третьей лодки оставалась неизвестной, но все были убеждены, что с ней произошло то же самое. Еще три месяца обреченных вели в храм на заклание. На острове практически не осталось юношей и девушек моложе шестнадцати лет. Только тогда смирные островитяне начали терять терпение - как же так?! ведь божество обещало простить их?! почему же конца и края не видно смертям, жертвам?! Первых недовольных растерзали сами островитяне - они пуще смерти боялись гибели острова, ведь такое в Эгейском море случалось, сила стихии, подвластной богам, была страшнее любых отдельных жертв. И все же настал час, когда собрался отряд смельчаков, решивших собственными глазами посмотреть, как божество принимает жертвы, как кровью смывает их грехи... Связанных девушек бросили на ступени - они лежали молча, рты были заткнуты кляпами, лишь в глазах стоял ужас. Ждали долго. Почти перед самым рассветом из какой-то мрачной щели в кладке вылезло большое черное человекообразное существо, осторожна приблизилось к лежащим, перевернуло одну, склонилось над ней... Послышались чавкающие звуки. Часть из смельчаков сразу убежали. Но оставшиеся смотрели и не могли понять, что же происходит?! Нет! Это был явно не бог! Не Аполлон! Существо вонзало зубы в горло беззащитной жертве, надолго присасывалось... потом переходило к следующей. Покончив со всеми, существо за ноги отволокло тела к провалу у стены, столкнуло вниз, затем само мягко спрыгнуло... и пропало. На следующую ночь смельчаки пришли вооруженными дубинами, ножами, копьями.В качестве жертв привели шестерых юношей, заранее подготовленных, крепких. Связали их только для виду, кляпы вставили так, чтобы можно было выпихнуть языком. Засада была надежной, и все же сердце каждого смельчака было переполено ужасом. Ночь показалась вечностью. И опять - существо появилось лишь под утро. Оно выползло из расщелины, огляделось, посверкивая красными угольками глаз... учуяло что-то непривычное. И моментально скрылось! Засада сразу же бросилась вслед. Но ничего кроме сырого подземелья, заполненного тысячами костей и ос-татками полусгнивших трупов она не смогла обнаружить. Наутро к поискам были привлечены все островитяне от мала до велика. Перерыли окрестности храма, переворошили все, что смог-ли. Уже смеркалось, когда один мальчонка, лет четырех неожиданно провалился куда-то под землю и отчаянно заголосил. На его крик тут же сбежалась вооруженная кто чем толпа, загомо-нила, заволновалась. Трое смельчаков спрыгнули за мальчонкой в провал. Когда глаза привык-ли к темноте, стало ясно - опоздали: мальчонка лежал с переломленным позвоночником и пере-грызенным горлом. Это прибавило ярости островитянам. Толпой они ринулись по подземному ходу. Бежавший первым с ходу вонзил трезубец в что-то шевелившееся, дышавшее почти на полу пещеры, в сырой нише. Следом прибежали двое с факелами. Все замерли. В нише лежал черный очень страшный полуистлевший покойник. Но несмотря на смрадное трупное зловоние, исходившее от него и гниющую плоть, он был явно жив: дышал, скалил огромные нечеловеческие зубы, кривил запекшиеся губы, посверкивал красными белками. Один из островитян сунул ему в лицо факелом. Покойник взревел, потом произнес лишь одно слово: "Поздно..." И замер. Все по голосу - глухому и раскатистому - узнали "божество", ставившее им условия и угрожавшее гибелью острова. За ноги покойника выволокли на свет. Черное жуткое существо еще долго стонало, рычало, истекало слюной, билось в агонии, пыталось зарыться в землю. Но, видно, силы вампира были утрачены, он умирал. Один из стариков узнал в черном существе жреца Геры, которого островитяне забили камнями девятнадцать лет назад за то, что тот похищал маленьких детей, насиловал их, а потом пожирал. При всем народе старик обломком бронзового меча выбил вампиру клыки, бросил их в огонь - только вспыхнуло зеленым огнем, и пропало. Вампир уже не стонал, не рычал, он еле шевелил скрюченными пальцами, вонзал когти в сырую землю. Его изрубили на множество кусков, но ни единой капли крови не вытекло из обезвоженного, гниющего тела. Этот факт еще раз свидетельствует о том, что вампиро-упыри являются лишь ретрансляторами, что через них кровь перекачивается в иные измерения, что жажда крови - это искусственная жажда, создаваемая в этих биороботах подлинными инферносуществами, жажда эта никогда не может быть утоленной, поэтому вампир не может остановиться, он все время ищет жертву. Разрубленные куски шевелились, сокращались, будто была разрублена змея, а не бывший человек. Островитяне не знали, как следует поступать с умерщвленными вампирами, но страх подсказал им, что надо полностью уничтожить все останки. Они сожгли куски тела, запаяли в бронзовый кувшин, вывезли далеко в море, бросили на дно. Так окончилась эта история, вполне благополучная для островитян, легко отделавшихся от упыря, не обладавшего, по-видимому, достаточным инфернопотенциалом и бывшего в момент поимки вдалеке от контактной точки. В следующей части нашего труда мы расскажем о более страшных и стойких вампирах, терроризировавших население уже после Рождества Христова - от средневековья вплоть до на-ших с вами времен. Еще раз напоминаем читателю, что данные материалы лучше не давать чи-тать людям с неустойчивой психикой, расшатанной нервной системой и ослабленными умст-венными способностями. Ввиду неподготовленности читателя информация дается постепенно, порциями, достаточ-ными для анализа и осмысления. Публикуется впервые. Перепечатка и внесение искажений запрещены и караются по закону. При перепечатке неизбежно искажение кодового сигнала, заложенного в текст, что может отрицательно сказаться при восприятии информации.Временно оставив теоретические и практические изыскания по рассматриваемому вопросу, мы продолжаем знакомство читателя с наиболее характерными преступлениями вампиров, описания которых для нас сохранила неофициальная подпольная наука. Прежде чем мы вер-немся к краткому изложению данных описаний, отдадим долг памяти десяткам тысяч исследо-вателей-хроникеров, поплатившихся за любовь к науке и истине жизнями: сожженных на кострах, распятых, утопленных, четвертованных, замурованных живьем в стены... преследования изыскателей продолжаются и по сию пору. Но крупицы Подлинного Знания, собранные ими, практически неуничтожимы - Человечество со временем (если ему дастся выжить в грядущих катастрофах) по достоинству оценит титанический труд мучеников Науки. Итак, Римская Империя, весна 285 года. Девять месяцев назад обезумевшие от пьянства, наркотиков и разврата римские легионеры провозгласили императором Диоклетиана, бесприн-ципного, циничного, жестокого, подлого воина, сына раба. Диоклетиан действовал стандарт-ными методами: более двух лет, занимая наиболее ответственные военные посты в Империи, он вел подготовку к перевороту. Опорой для него, профессионального убийцы, могли стать только такие же люди _ профессиональные воины.Свыше пятнадцати миллионов сестерций были тайно извлечены из государственной казны и пущены в "оборот". Диоклетиан знал, как можно было завоевать любовь легионеров: бесплатные, ежедневные и еженощные развлечения, выпивки, женщины.Развал в армии достиг своего апогея. Мирным гражданским жителям практически невозможно было высунуть носа из собственных домов. Появляющуюся на улице женщину тут же хватали пьяные, возбужденные солдаты, волокли в казармы или палаточные лагеря (в зависимости от дислокации). Как правило, жертва похоти назад не возвращалась.Римская Империя была уже полностью разложена, до ее окончательного развала оставались считанные десятилетия. Императоры сменяли друг друга словно в чехарде, как карты в тасуемой карточной колоде. Но Диоклетиан не спешил - ему была нужна длительная власть, а не месяц на троне, и он все продумывал тщательно.Его личная преторианская гвардия насчитывала до восшествия на престол не менее трех тысяч воинов - они и обеспечили успех операции. За три дня до назначенного часа совершенно неожиданно полностью прекратилась поставка в казармы и лагеря вина, опиума, женщин. Первый день легионеры пребывали в мрачном иступляющем похмелье и растерянности. Их вылазки в города и селения за вином и женщинами отбивались молниеносно и неотвратимо малыми, но слаженными силами.В армии стал назревать бунт. Одновременно неизвестные сеяли слухи, что все трудности связаны с правлением нынешнего блиц-императора, выжившего из ума юнца-развратника, скармливавшего любимой своре борзых по утрам очередную любовницу. На третий день разъяренные толпы озверевших легионеров заняли Рим. Тут и появился Диоклетиан. Бурей восторга, взрывом неистовой слепой любви встретили его появление легионеры. Будущего императора несли во дворец на руках. Безумный рев стоял над городом, огромные черные стаи воронья кружили над головами. Уже лилась кровь, слышались стоны... но это было лишь началом.Охрана юнца-маразматика не сумела оказать сопротивления и, тем не менее, она была в миг перерезана преторианцами (надо сразу отметить, что в личной преторианской гвардии Диоклетиана царил строжайший сухой закон: заподозренного в употреблении вина или наркотиков или топили в нечистотах или для наглядного примера под-вешивали на крюк за ребро у казарменных ворот - пощады не было). Диоклетиан действовал решительно и быстро. При стечении многотысячных толп он, возвышаясь на каменной трех-этажной балюстраде, поднял за шею юнца-императора, содрал с него одеяния, вырвал могучей рукой гениталии и только после этого бросил несчастного своре борзых, заранее загнанных во внешний открытый взорам дворик. Привлеченные запахом и видом крови злобные псы набро-сились на своего бывшего хозяина и разорвали его в клочья. Один из старых верных прислуж-ников, попытавшийся вырвать у псов-людоедов хотя бы череп для достойного захоронения по-гибшего императора, был также разорван. Кости обоих псы изгрызли... Диоклетиан скрылся на несколько секунд за колоннами.Вышел он уже в пурпурной мантии. Легионеры приветствова-ли своего нового императора еще большим ревом. Смена власти состоялась. На площадях и улицах появились бочки с вином, зашныряли торговцы и раздатчики опиума, послышались визгливые женские голоса - безумное веселье охватило всех. Общегородская оргия продолжа-лась более недели. Имя Диоклетиана было у всех на устах - и иначе как отцом-благодетелем его никто не называл, если и попадались инакомыслящие, с ними расправлялись тут же. Но сам Диоклетиан не участвовала буйном празднестве. Он лишь для виду поднял трижды золотой кубок с виноградным соком, трижды отхлебнул из него. В этот вечер он удалился на отдых в дворцовые покои рано, с наступлением темноты.Что происходило далее, сумела со-хранить для истории его наложница, чудом выжившая... Диоклетиан был мрачен, зол, даже свиреп. Эта странная реакция на успешный переворот, захват власти многих удивила, но зада-вать вопросы никто не решался. Наложница лежала тихо, боясь за себя, страшась гнева новояв-ленного императора. А тот мерил покои шагами, хмурил брови, скрипел зубами, вскрикивал и будто бы с кем-то беседовал. Юная двенадцатилетняя девочка лежала на ложе, ни жива, ни мертва. Черные тени колыхались в свете свечей по стенам и сводам. Она слышала лязг цепей, стоны, хрип... потом она вдруг увидела вбежавшую неведомо откуда (при закрытых дверях) черную собаку с горящими глазами.Император бросился на ложе, прижался к девушке - его било в холодном ознобе, зубы стучали, со лба лил ручьями пот. Он так сжал наложницу, что у той затрещал позвоночник, и она вскрикнула - но тут же тяжелая рука закрыла ей рот. "Молчи!" - выдавил белый как мел Диоклетиан. Собака подбежала к самому ложу, замерла, ощетинилась... и вдруг ее начало рвать: из огромной огненно красной пасти вывалились наружу какие-то кишки, кости, жилы, мясо... Когда груда изверженного достигла края ложа, из нее вдруг стал вырастать красный призрак с расплывающимися очертаниями. Наложница чувствовала, что умирает от страха, что сердце не выдерживает, но отвести глаз она не могла. Мигом позже стало ясно - это призрак юнца-маразматика, умерщвленного предыдущего императора.У Диоклетиана судорогой свело нижнюю челюсть, руки, ноги. Он хрипел, стонал, слюна текла по подбородку... призрак приблизился, занес руки над застывшим поверженным Диоклетианом, улыбнулся зловеще. Его скрюченные пальцы потянулись к белому дрожащему горлу. И замерли, чуть коснувшись его. "Страшно?!" - вопросил призрак ледяным отрешенным голосом. Диоклетиан ответить не смог, он был на грани безумия. Призрак сдавил горло жертвы, начал душить. Он душил долго и медленно, то отпуская, то вновь сдавливая костяные жесткие пальцы - это была страшная пытка! Напоследок призрак рассмеялся тихо, промолвил: "Нет, я теперь тебя не буду убивать! Я тебя убью потом! Когда придет твой час! А до того я буду приходить к тебе каждую ночь..." Вот тут новоявленный император пришел в себя.Он вскочил на ноги, отбросил наложницу, выхватил меч и трижды перерубил стоящего перед ним сверху донизу. Призрак не исчез, даже не сдвинулся с места - меч проходил сквозь его красное расплывчатое тело. "Жди меня! Жди каждую ночь!" - прошептал он бесстрастно. И исчез. Диоклетиан долго не мог успокоиться. Он сидел на краю ложа, дрожал, глаза его были бе-зумны. вспомнив про наложницу, он снова схватился за меч. Но ослабевшая рука не удержала оружия, меч выпал. Девушка отползла по мраморному полу в угол, укрылась с головой бархатной портьерой. И все же она подсматривала в щелку.А смотреть было на что, казалось, новоявленный император умирает: он опять начал биться в конвульсиях, хрипеть, выкрикивать что-то неясное... Девушка ничего не могла понять. Но когда она случайно поглядела вверх, то увидала на сумрачном под-рагивающем от мигания свечей потолке восковое женское лицо - оно было огромным, раза в четыре больше, чем обычное. Глаза на этом лице были стеклянно-зелеными, застывшими, из краешка плотно стиснутых губ сочилась кровь. "Изыди! Убирайся прочь! - завопил Диоклетиан. - Я не хочу тебя видеть!" Но лицо не исчезало. Только глаза стали оживать, наливаться неземным огнем, кровью, от-блесками какого-то ослепительно желтого пламени."Прочь, Вифиния! Прочь!" С Диоклетианом случилась самая настоящая истерика - он бился головою об пол, катался по бесценным персидским коврам, совал лицо и руки в пламя свечей, раздирал ногтями кожу, рыдал, хохотал, пытался заколоться кинжалом... А лицо тем временем становилось все более выпуклым, отделялось от потолка, опускалось вниз. Появились длинные и тонкие белые руки, они тянулись к беснующемуся, но не дотягива-лись. "Нет! Я не уйду, Диоклетиан! Мне нужна кровь - твоя кровь!" Женский призрак опустил-ся на ложе, теперь он был размерами с обычную крупную высокую женщину патрицианку. И ничего призрачного в ней не было - только плоть ее была мертвенно-белой, а глаза, горящими, прожигающими. "Дай мне жертву! Или иди сам сюда!" Покойница вытянула руки перед собой. Но Диоклетиан опередил ее - он бросился к бархатному занавесу, схватил умирающую со стра-ху наложницу, подтащил к ложу, бросил к ногам покойницы. Но та даже не поглядела на де-вушку "...или иди сам!" - вновь прошептали ее губы. Диоклетиан отшвырнул наложницу ногой - в нем вдруг проснулись потаенные силы, он стал необычайно подвижен, силен, сообразителен. А наложнице казалось, что это не явь, а страшный кошмар. Но какая-то неведомая сила не давала ей отвести или закрыть глаз. Тем временем Диоклетиан схватился за шнур у ложа, трижды дернул... и тут же из-за двери выскочили четверо здоровенных парней из его гвардии преторианцев. Троих он тут же выставил обратно, одного оставил, указал рукой на покойницу Вифинию. Преторианцу не надо было ничего объяснять - он львом бросился вперед, коротко взмахнул мечом... и вдруг выронил его, замер, а потом начал медленно расстегивать доспехи, стягивать одежды. Через минуту он был совершенно гол. Покойница встала и положила ему руки на плечи, притянула к себе. Потом она медленно, задом, не выпуская жертвы, подошла к ложу, легла спиной вниз, опрокинула на себя оцепеневшего парня, находящегося в полубессознательном состоянии, широко раскинула ноги и, томно изгибаясь, покачиваясь, свела их у него за спиной. Гвардеец двигался ритмично, словно заколдованный, то убыстряя свои движения, то замедляя их, полностью подчиняясь воле сластолюбивой покойницы. Любовная игра продолжалась долго. И закончилась она неожиданно: оба любовника поднялись на ложе в полный рост, причем лишь он стоял на ногах, а она продолжала обвивать его талию своими ногами, висеть на нем. Но когда она немного откинула голову назад, будто залюбовавшись красивым кудрявым парнем, наложница увидала, как из полуоткрытого пунцового рта выдвинулись вперед четыре длинных белых клыка... Следующее произошло мгновенно - клыки вонзились в шею гвардейца, хлынула кровь. Но сам парень будто не замечал ничего, он продолжал сжимать, оглаживать женское тело, продолжал ритмично покачиваться... лишь ноги его стали вдруг ослабевать, подгибаться.Но они держали обоих до поры до времени, а затем покойница резко развела свои длинные полные ноги, встала на ложе, теперь она уже склонялась над своею жертвой. И чем меньше крови оставалось в венах и артериях гвардейца, тем безвольней становилось его тело - пока оно не замерло бездыханно на скомканном покрывале. Покойница оторвалась от шеи, еле заметно облизнулась, задрала голову вверх, тряхнула разлетевшимися волосами и взревела со-всем не по-женски, звериным рыком. После этого она как-то странно улыбнулась Диоклетиану. И пропала. В исступлении новоявленный император сбросил на пол тело своего охранника, потом на-бросился на наложницу, избивая ее ногами, вкладывая в удары всю свою огромную силу. Он бил девушку до тех пор, пока та не потеряла сознание. Очнулась наложница ночью на трупах. Рядом с ней лежал знакомый гвардеец. Она не сразу сообразила, что лежит в трупном рве за северными пределами дворца - в этот ров обычно сбра-сывали трупы воров, убийц, прочих преступников, казненных, а также тех, кто становился жертвами ночных грабителей или же опивался, обкуривался досмерти. Более суток она лежала во рву и не могла найти в себе силы, чтобы вырваться из него. К полудню третьего дня она ти-хонько выползла изо рва. Неделю отлеживалась в Священной роще. Потом жила около года в притоне у старой карги, торговавшей женской плотью. Умерла она, не выдержав перенесенного потрясения, несмотря на то, что все телесные раны на ней благополучно зажили. Перед смертью она поведала о случившемся. Странное явление покойной Вифинии Диоклетиану было странным лишь для юной налож-ницы. Предыстория отношений Диоклетиана и Вифинии полностью раскрывает очередную тайну. Вифиния была одной из последних свободных и богатых любовниц Диоклетиана. Они жили вместе не менее полутора лет. Затем Диоклетиана полностью покорила иная страсть - растление пяти-шести - летних девочек, он перестал интересоваться женщинами, в том числе и Вифинией, обладавшей необузданной патологической похотью. Еще когда они были пламен-ными и нежными любовниками, Диоклетиану приходилось мириться с маленькими причудами возлюбленной: он лишь завершал ее пиршество плоти, которое начиналось с преторианцев-телохранителей, поочередно сменявших друг друга на ложе Вифинии. После сорока - сорока пяти предварительных любовников, когда она чувствовала, что наступает предел страсти на-сыщения, она звала Диоклетиана. А чаще он сидел там же, в ее спальных покоях и наблюдал с самого начала за любовной многоэтапной вакханалией. И всегда он становился тем завершени-ем, которое на какое-то время смиряло похоть Вифинии. Она уже не могла обходиться без него. Если он не приходил, менялись десятки крепких парней, но они не могли погасить бушующего в ней пожара любовной жажды - болезнь становилась беспощадной, исступляющей. И вот он оставил Вифинию совсем. Он бросил ее. Это была для нее страшная трагедия. Трижды она накладывала на себя руки. Трижды ее спасали, откачивали. Потом она пришла к нему - бледная, измученная. Он предавался своей новой страсти, нисколько не стесняясь, что она все видит, страдает.Более месяца по ее приказу выкрадывали всех девочек, с которыми Диоклетиан проводил время, душили их, затем сжигали. Но это не приносило покоя. А сам будущий император, казалось, не замечал пропаж - ему поставляли все новых и новых... И тогда она пришла еще раз. На этот раз встреча закончилась скандалом, дракой. Она исцарапала ему все лицо, разорвала одежды, прокусила насквозь ухо... все завершилось в постели. Но наутро он пинками согнал ее с ложа. И посоветовал, чтобы укротить страсть, идти в лагерь к легионерам. И она поняла, что это все, что больше встреч не будет. Именно в ту пору разгул в армии достиг наивысшей точки - легионеры уже не удовлетворялись просто насилованием захваченных женщин, они их терзали до смерти, до утра не доживала ни одна из жертв. Вифиния пришла в лагерь сама. Эта была ее единственная надежда утоления страсти. Иначе страсть задушила бы в ближайшую ночь. Легионеры застыли в столбняке, когда перед воротами остановилась прекрасная, полногрудая, двадцатишестилетняя патрицианка с распу-щенными до земли иссиня-черными волосами и умопомрачительными бедрами. Но смятение было недолгим. Сначала в очередь встали центурионы, потом десятские, а потом и простые легионеры... Прослышав о чудо-женщине, издалека понаехали посланники из других легионов. Вифиния продержалась три с половиной недели. Ей давали лишь два часа на сон. Кушанья носили в постель, поили вином, обкуривали опиумом, чтобы придать сил, - ее берегли. Но поток не кончался.И страсть ее не иссякала... Она умерла с именем Диоклетиана на устах. И это вызывало взрыв восторга в лагере - легионеры неистовствовали, они славили своего благодетеля, они были готовы вести его на трон. Она умерла за четыре дня до провозглашения Диоклетиана императором. Он даже не узнал, где она умерла, как... Легионеры выволокли за ворота лагеря изуродованный распухший труп женщины, в которой никто не смог бы узнать красавицы Вифинии. Так закончилась эта земная любовь. Но дело на этом не закончилось. Впервые восстала из небытия Вифиния на четвертый день, когда ее незахороненное тело обжирали блудливые пригородные псы в придорожной канаве. Какой-то бродяга отогнал псов, вырыл яму, закопал останки, завалил камнями. Через два дня камни оказались развороченными, яма пустой. К Диоклетиану являлся призрачный бионоситель Вифинии. Но сам кадавр посещал лагерь. Пьяные, полубезумные легионеры не сразу стали замечать пропажу товарищей. Лишь когда на плацу было найдено сразу шесть трупов с прогрызенными шеями, наиболее трезвые, сохранившие разум, начали догадываться о чем-то. Женщина-упырь приходила ночами, когда все были пьяны. В лагере было множество женщин. Но все они были горячими, трепетными. Эта была холодна, неподвижна... но если до нее дотрагивались руки мужчины-легионера, тот уже не мог вырваться из смертных ледяных объятий - начиналась безумная любовная скачка, заканчивающаяся обычно пронзенной клыками артерией, трупом, страшными слухами. Женщина-упырь была неуловима. Через два месяца после ее появления более трети легионеров разбежалось кто-куда, остальные пребывали в постоянном страхе, но бросить своей развратной пьяной жизни они уже не могли. Число жертв выросло в двое.

часть 1 часть 3