Долгий путь домой.

Какую тайну скрывает от тебя морская даль, и есть за горизонтом суша, то какие люди там живут? такие вопросы издавна волновали едва ли не каждый народ, живущий на берегах морей. Однако японцам вплоть до середины XIX века узнать все это было нелегко. Ведь удаляться от берега и контактировать с иностранцами жителям Японии с 1636 года было строжайше запрещено! Правда, иногда японские суда терпели крушение, и моряки невольно оказывались на чужбине...

Через всю Россию

Японская шхуна "Синсе - мару" в 1783 году попала в сильнейший шторм, семь месяцев скиталась по Тихому океану, после чего ее выбросило на берег принадлежавшего России острова Амчитка.

Чудом спавшимся от смерти капитану Кодаю и остаткам его команды повстречались русские промышленники, за которыми через три года должен был прибыть корабль. Других вариантов выбраться из острова не существовало, и оказавшиеся в крайне затруднительном положении японцы вынуждены были здесь остаться и постепенно начали осваивать русский язык. Они признали его красивым, емким, но весьма трудным, потому что "в русском алфавите буквы хотя и имеют звук, но совершенно не имеют смысла".

Спустя три года обещанный корабль пришел, но разбился у входа в бухту. Ее несколько лет ожиданий были бы слишком тяжелым испытанием и для русских, и для японцев, поэтому из остатков корабля они собрали нечто похожее на судно и добрались до Камчатки. Однако вопрос о возвращении японцев домой мог быть решен только в Санкт - Петербурге.

Наконец, в 1789 году шесть оставшихся в живых японцев ( остальные умерли от цинги и лишений) прибыли в Иркутск, где встретили своих соотечественников, которые приняли православие и решили остаться в России. Их примеру последовали некоторые члены экипажа капитана Кодаю ( так, матрос Седзо стал Федором Степановичем Ситниковым, А Синдзо - Николаем Петровичем Колотыгиным).

В Иркутске они встретили члена  Петербургской академии наук Кирилла Густавовича Лаксмана, который принял в их судьбе самое живое участие, отправил в столицу прошение моряков на родину.

Однако ответ не пришел, и Лаксман предложил Кодаю поехать в Петербург лично. 15 января 1791 года они вместе покинули Иркутск.

За долгое путешествия к столице Колаю смог как следует изучить и Россию, и ее народ. Конечно же, японец восторгался  русскими просторами, которые по сравнению с Японией, где экономили каждый клочок земли, казались ему безграничными. Однако он отмечал меньшую плодородность почвы, а малое употребление русскими риса вообще посчитал как свидетельство нищеты.

Русских людей он описывал ка высоких, белых, голубоглазых, с крупными носами и каштановыми волосами. В целом они показались ему людьми уважительными, миролюбивыми, отважными, решительными, не любящими праздности и безделья.

Странности царского двора.

В июне 1791 года прибывшего в столицу капитана Кодаюю торжественно пригласили в Царское Село. Длительный и чинный прием больше всего заполнился ему тем, как близко к сердцу приняла его историю Екатерина Великая. А когда императрица подала ему руку для поцелуя, то не сообразив, чего от него хотят, то трижды лизнул, выразив таким образом, глубочайшее почтение (сущность поцелуя в то время была для японцев непостижима).

Кодаю, привыкший к сложнейшим ритуалам на родине, позднее отмечал, что в России императорские особы держались очень просто. А когда после одного из приемов радушный наследник престола Павел Петрович подвез японца в своей карете, да еще и сидел с ним бок о бок, это стало настоящим потрясением, поскольку для впечатлительного японца подобная ситуация была настоящим святотатством по отношению к божественной императорской особе.

Кодаю рассказывал о своей родине в университетах, школах, на светских приемах и даже в публичных домах. Японец понимал, что вызывал интерес своими экзотическими странствиями и принадлежностью к далекому неведомому народу, поэтому на все светские встречи он являлся в традиционном японском костюме - шелковом кимоно, японских шароварах хакама и с коротким мечом вакидзаси за поясом.

Российские диковинки.

Впрочем, было чему изумляться и японцам. Например, они столкнулись с тем, что в России для прививок от оспы использовали гной из оспенной язвы крупного рогатого скота. Что больше половины населения употребляло воду из рек, тогда как колодцы копали только в сельской местности. Японцы заметили также, что все русские очень любили хвастаться и рассказывать о своем богатстве. И что в России было мало нищих, а подаяние просили арестанты. Удивительно было и то, что люди после бани обсыхали в исподнем. Поэтому когда Кодаю облачился после нее в юката ( легкий халат), то произвел этим настоящую сенсацию, и его примеру стали следовать многие окружающие.

Чего совершенно не оказалось в России, так это паланкинов. Причем русские не хотели верить тому, что в Японии они служат для переноски людей: " Не может быть, чтоб люди заставляли других людей возить себя, это же грешно!" Удивляло японцев, что в России молятся изображениям Бога (иконам) и носят на груди его фигурку (крестик).

Как ни странно, но о знаменитом русском пьянстве Кодаю ничего не упоминал, правда, уже потом, у себя на родине рассказывал о публичных домах, которые, по его словам, ему очень понравились, существовали вполне легально и пользовались большой популярностью у населения. Поразила японца богатое убранство этих заведений, а также обходительность девушек, которые не только не брали с него платы, но даже дарили ему подарки.

Единственное, чего так и не могли понять японцы, так это российскую систему финансов и кредита. Сам банк для них так и остался не более чем красивым зданием.

Возвращение в Японию.

Наконец, после знакомства с жизнью столицы, капитан все же получил разрешение отправиться на родину. Императрица подарила ему на прощание табакерку, золотую медаль, 150 червонцев и почему-то микроскоп.

Правительство решило использовать сложившуюся ситуацию для установления отношений с восточным соседом, и 20 мая 1792 года вместе оставшийся в живых тремя японцами на борту бригантины "Екатерина" первое русское посольство отправилось в Японию. Чтобы в случае неудачи не было ущерба престижу России, ему придали полуофициальный характер.

9 октября 1792 года бригантина прибыла в Японию. Русское посольство ограничили в перемещении по городу и установили за ним строгий надзор, а прибывшим японцам было запрещено возвращаться в родные места и рассказывать обо всем увиденном.

Затем русский корабль отправился восвояси, а вернувшихся японцев принялись допрашивать обо всем, что с ними случилось. В этих допросах участвовал придворный врач Кацурагава Хосю, который со слов Кодаю написал большой труд "Хокуса монряку" ( "Краткие вести о скитаниях в Северных водах"). Но это уникальное сочинение было тут же засекречено и пылилось в императорском архиве вплоть до 1937 года, когда его напечатали крайне ограниченным тиражом.

Капитан Кодаю составил и первый русско-японский словарь, где содержался, кстати, довольно обширный набор ненормативной русской лексики, показавшейся ему вполне общеупотребительной.

Русское посольство прибыло в Японию и до конца июля 1793 года, и ему удалось получить разрешение на доступ в Нагасаки одного русского корабля в год. Но наше правительство разрешением этим так и не воспользовалось, а со смертью в ноябре 1796 года Екатерины Великой о Японии в России все просто позабыли, так как она была очень далека!